Герман Наумович Фейн Роман Л. Н. Толстого «ВОЙНА и МИР» ЦЕЛОСТНЫЙ АНАЛИЗ Из опыта работы учителя Издательство «Просвещение» Москва 1966

Предисловие

Предлагаемая учителю литературы книга — отражение опыта целостного анализа романа «Война и мир» в старших классах. Все, о чем здесь рассказано осуществлено, на практике в ряде школ¹

Автор, выступая на семинарах в Московском городском институте усовершенствования учителей, раскрыл основные приемы целостного анализа «Войны и мира» (так, как он его себе представляет). Многие учителя воспользовались этими рекомендациями и впоследствии отвечали высокую эффективность тех приемов работы, о которых и рассказывается в предлагаемой книге. Следовательно, уже теперь можно говорить, об удачном коллективном эксперименте.

Несколько слов о содержании книги.

Автор не ставит своей задачей показать все этапы работы над темой «Лев Толстой». К изучению великой эпопеи учащиеся переходят после рассмотрения таких проблем, как личность Толстого, его мировоззрение, творческий путь (куда органически входит тема «История создания романа «Война и мир» ²). Вряд ли возможно менее чем за пять уроков ответить эти три проблемы, ибо без понимания личности своеобразнейшего художника и мыслителя невозможно глубокое проникновение в сложную структуру «Войны и мира». При рассмотрении этих проблем важно донести до учеников мысль Ленина о творчестве Толстого как «шаге вперед в художественном развитии человечества». Разумеется, молодые люди, уже читавшие произведения Толстого, интуитивно почувствовали, что Толстой — это, говоря опять-таки словами Ленина, «глыба», «матерый человечище». Сделать их интуитивное чувство осознанным, помочь им проникнуть в глубину одного из величайших созданий художественной мысли человечества—задача учителя.

Автор предлагаемой книги — сторонник так называемого целостного анализа художественного произведения в школе. Образцы целостного анализа мы находим в русской классической критике, и прежде всего в работах Белинского (например, в статье «Герой нашего времени»). При такого рода анализе не выделяются отдельные проблемы (идея произведения, его художественное своеобразие, характеры героев и т. п.),— произведение рассматривается вслед за авторской мыслью, от страницы к странице, от главы к главе. Придерживаясь этого метода, мы не предваряем изучение «Войны и мира» какими-либо сообщениями об идеях романа или о своеобразии его художественной формы: учащиеся сами должны прийти к выводам, на которые их наталкивает преподаватель своими вопросами.

Направление и методика беседы с учащимися о «Войне и мире» и составляют содержание предлагаемой книги. В книге приведены вопросы, которые задавались школьникам, и ответы на эти вопросы. Как заметит читатель, вопросы эти — разной степени трудности. На некоторые из них обязан ответить каждый ученик, прочитавший роман; на другие — лишь белее сильные ученики; на третьи, возможно, ни один ученик не ответит, и тогда решающее слово принадлежит учителю. Иногда ответ преподавателя на поставленным им же вопрос может и должен разрастись в небольшую лекцию.

Ответы на вопросы, требующие воспроизведения текста романа, часто даются в книге в виде цитат, как идеальная, но, разумеется, не обязательная форма ответа: учащиеся могут отвечать более или менее близко к тексту; однако точность ответа влияет на оценку.

В книге есть вопросы как аналитического, так и синтетического характера. И если при ответе на вопросы аналитические первая скрипка принадлежит ученику (хотя в ряде случаев необходимо и выступление учителя), то ответы на вопросы синтетические дает, как правило, учитель. Приводя в книге ответы на поставленные вопросы, автор не указывает, на какие из них отвечает учитель и на какие — ученик: это зависит от состава класса, от степени литературной подготовки учащихся. Книга рассчитана на учителя, и поэтому не все, о чем в ней сказано, должно быть непосредственно использовано на уроках. Например, перед анализом третьего тома дается обзор критической литературы о «Войне и мире»³. Обзор адресуется, конечно, учителю, хотя учитель может и сообщить в классе о тех или иных соображениях, выдвигавшихся в критической литературе по «Войне и миру».

Вообще не следует рассматривать книгу догматически. Не говоря уже о том, что автор вовсе не считает предлагаемый им метод работы единственно возможным и не отвергает метод проблемно-тематического анализа, бытующий вот уже много лет в школе, он полагает, что совершенно не обязательно ставить именно те вопросы, которые приведены в книге, и добиваться именно тех ответов, которые автор получал в своих классах (момент импровизации совершенно необходим на уроках-беседах). В книге раскрыт опыт работы. Хотелось бы, чтобы этот опыт заинтересовал учителя, натолкнул его на поиски новых методов работы.

Автор не только предлагает те или иные вопросы и ответы, но и рекомендует отрывки из романа для чтения в классе. И опять-таки учитель, разумеется, может отобрать для чтения или декламации в классе другие отрывки.

Чтобы работа над текстом романа проходила ритмично, учащиеся должны к определенному сроку прочитать намеченные преподавателем главы романа. Для этого нужно дать график беседы заранее, еще во время работы над предыдущей темой. Желательно, чтобы во время беседы книги у школьником были закрыты. Лишь в некоторых случаях учитель может предложить найти то или иное место романа.

Неплохо, если все учащиеся получат оценку за работу над каждым томом романа. Оценка определяется не только знанием текста, но и умением дать правильный и глубокий ответ на поставленный вопрос. Во время беседы важно не забывать о развитии речи и логического мышления учащихся.

Автор сознательно не распределил материал книги по урокам, предоставляя тем самым каждому учителю возможность планировать материал в соответствии с конкретными условиями его работы.

Трудности целостного анализа «Войны и мира» заключаются, в частности, в том, что учащиеся не могут прочитать роман сразу и работа над каждым томом ведется несколько замкнуто, в отрыве от последующих томов. А ведь мысль Толстого развивалась в сложном диалектическом единстве целого и частного. Как в природе случайность есть форма проявления необходимости, так в художественном произведении частное есть форма проявления общего.

Предлагаемая система работы помогает избежать ошибок, столь частых в нашем преподавании литературы. Одна из таких ошибок — наивно-реалистический подход к художественному произведению.

Творение художника подается часто на уроках лишь как более или менее верное зеркало жизни, к тому же понимаемой учениками довольно примитивно (что неизбежно в их возрасте). За писателем оставляется лишь право «отражать» или «отображать» действительность. Забываются слова Маяковского, что «литература не зеркало (говоря точнее: не только зеркало. — Г. Ф.), отражающее историческую борьбу, а оружие этой борьбы»⁴. Забывается, что и «Войне и мире» Толстой ничего не «отображал» буквально («Я описываю события и чувства людей, которых никогда не было»,— письмо А. А. Толстой, 18 января 1865 г.⁵; «Андрей Болконский — никто, как и всякое лицо романиста...» — письмо Л.И. Волконской, 3 мая 1865 г.⁶).

Разумеется, художник отражает действительность (не случайно Ленин назвал Толстого «зеркалом русской революции»), но отражает своеобразно, в соответствии с особенностями своего социального и художественного видения мира. А мы всех писателей, включенных в программу, называем великими, а изображаем их порой в виде театральных костюмеров, которые наряжали идеи (содержание) в костюмы в стиле эпохи (форма).

В учебниках литературы по сию пору сначала разбираются «образы», а потом — «художественные особенности». Уже само это разделение — вопиющее нарушение учения о единстве формы и содержания. «Форма существенна. Сущность формирована»⁷,— писал В. И. Ленин.

При целостном анализе художественного произведения проблемы, поставленные в нем, его идеи рассматриваются в нерасторжимом единстве с художественными способами выражения этих проблем и идей.

Любая идея (политическая, этическая, философская) становится идеей художественного произведения лишь тогда, когда она осмыслена поэтически. «Искусство,— писал Белинский,— не допускает в себе отвлеченных философских, а тем более рассудочных идей. Оно допускает только идеи поэтические; а поэтическая идея — это не силлогизм, не догмат, не правило,— это живая страсть, это — пафос»⁸. Прав В. Б. Шкловский, когда он пишет: «Сцепления, взаимосвязь событий лежат в основе художественного изображения»⁹. Уловить эти сцепления, понять эту взаимосвязь, проникнуть в своеобразие художественного мышления писателя, выражающееся именно в своеобразии этих сцеплений,— вот что важно для читателя, этому мы должны обучать в школе.

Пора уже окончательно согласиться с тем, что писатель — не равнодушный «летописец», лишь передающий в художественной форме факты действительности, а оригинальнейшая, неповторимая личность, умеющая по-своему увидеть мир и передать в образной форме это видение читателю. Рисуя характеры героев, писатель прежде всего стремится и чем-то убедить людей, сделать свое понимание жизни их достоянием. Читая произведение, мы знакомимся не только с Татьяной, Печориным. Базаровым, Безухоным, но и с Пушкиным, Лермонтовым, Тургеневым, Толстым, с их пониманием людей, жизни. Толстой говорил: «Писатель ведь дорог и нужен нам только в той мере, в которой он открывает нам внутреннюю работу своей души, само собой разумеется, если работа эта новая, а не сделанная прежде. Что бы он ни писал... нам дорога в произведении писателя... эта внутренняя работа его души».

При целостном изучении «Войны и мира» мы получаем возможность следить за этой внутренней работой души создателя романа.

«Война и мир» — произведение многоплановое. Сложнейшие коллизии, тончайшие ассоциации, сцепленность всех элементов повествования, описаний и рассуждений — все это вызывает необходимость определить единую точку зрения, единый аспект, отталкиваясь от которого учитель и будет на всех уроках анализировать с учащимися «Войну и мир». Нужно понять, к каким выводам хотел художник привести читателей, что хотел он уяснить для себя и для людей.

В исследованиях мы можем встретить множество концепций главной художественной мысли романа. Вот мнение В.Б. Шкловского: «Автор интересуется вопросом о степени свободы человека, о значении народного сознания и о месте человека в общем потоке истории. Наташа, Пьер, Анатоль, Долохов, Тимохин проходят через роман не только как герои романа, но и как примеры, на которых познается сущность исторического процесса»^9*.

С. П. Бычков пишет: «Пафос «Войны и мира»,— в утверждении великого жизнелюбия и великой любви русского человека к родине»¹⁰.

В. В. Ермилов анализирует «Войну и мир» в свете своего тезиса: пафос творчества Толстого — «утверждение общения и единения людей и отрицание разобщения и разъединения»¹¹. Эту же мысль ранее высказывал А. В. Луначарский, говоря о художественном пафосе романа: «Правда заключается в братстве людей, люди не должны бороться друг с другом... И все действующие лица [романа] показывают, как человек подходит или отходит от этой правды...»¹²

В таком серьезном издании, как академическая «История русской литературы», стирается грань между понятием пафоса и понятием настроения, эмоциональной окраски. Автор статьи о Толстом пишет: «Если в первом томе преобладает пафос критический, то во втором — поэтический... Можно сказать, что в третьем и четвертом томах романа преобладает пафос героический»¹³.

И все же, при всех нюансах, а иногда и коренных различиях, в этих концепциях есть нечто общее. Это общее в сущности сводится к дневниковой записи С. А. Толстой, которой Лев Николаевич сказал: «Чтоб произведение было хорошо, надо любить в нем главную, основную мысль. Так... в «Войне и мире» я любил мысль народную»¹⁴. Эта мысль, этот пафос сводит воедино, цементирует два мира, находящиеся, по мнению Толстого, в разных пространственных плоскостях: микромир (психика героев, их быт, их идейные искания) и макромир (передвижения народов, столкновения между ними, участие так называемых великих личностей в историческом процессе). Народ мыслится Толстым как нечто почти мистически справедливое и чистое, и критерием нравственной оценки личности является близость к народному миру или отдаленность от него¹⁵

Союз и в названии романа выполняет и противительную и соединительную функции: война как состояние международных, внутриполитических и даже личных отношении противоположна миру (с I — как общности людей, откуда поговорка: «На миру и смерть красна»,— и с и — как антитезе войны), и воина связана с миром причинно-следственной зависимостью. Здесь вскрывается главное сцепление романа. Из него и надо исходить при анализе «Войны и мира». Центральное событие романа — война 1812 года. Центральные фигуры — Кутузов и Наполеон.

Отношение героев романа к Отечественной войне определяет их связь с кутузовским, т. е. в конечном счете с общим, народным, или наполеоновским — эгоистическим, антинародным началом; в период войны раскрываются и личности полностью те качества, которые были в потенции пли проявлялись в менее острой форме в мирные дни. С войной связаны ложь, лицемерие, жестокость, эгоизм, низость, насилие, с миром — искренность, чистота, душевность, способность к самоотречению, величие. Одни герои (Наполеон, Курагин, Растопчин, Берг, Друбецкой, дворянство в целом) ничтожны и в период войны, и в мирное время. Война для них — естественное состояние, ибо они находятся в постоянной войне за утверждение своего низменного «я» в жизни. Это люди войны, война — их стихия (не меняет положения то обстоятельство, что многие из них стараются быть подальше от поля боя). Но они прикрывают свои хищнические помыслы красивыми словами, а потому «срывание всех и всяческих масок» становится решающим методом, с помощью которого Толстой создает эти характеры.

Другие герои (Кутузов, Ростовы, Пьер, Болконские, народ в целом) воспринимают войну как зло, зло страшное и, главное, непредотвратимое, как нападение хищного зверя в лесу (вспомним размышления Кутузова после Бородина о том, смертельная ли рана нанесена зверю). Пьер, Кутузов, Болконские, Ростовы во время войны сливаются с общим, с народом. Их обособленные «я» умиротворяются лишь в растворении в этом общем. Но разными путями и не сразу приходят они к единению с народом. Да и характер этого единения различен у каждого из героев. Тонкий психологический анализ (раскрытие душевного мира героев в развитии, в борении часто противоречивых ощущений, чувств и мыслей) — основной метод изображения этой группы действующих лиц эпопеи.

Таким образом, основная («народная») мысль романа вызвала антитезу как композиционную опору произведения.

Народ — судья. И дело не только в эпизодах встречи героев с людьми из народа, но и в том месте, которое занимает народ в жизни этих героев.

Поиски жизненной правды приводят Пьера к народу. «Быть таким, как они (солдаты. — Г.Ф.)» — вот о чем думает Пьер. Лучшие качества натуры князя Андрея — доброта, чуткость, такт, большой ум, отвага — проявляются в период его общения с солдатами, которые называют его «наш князь», с Тушиным.

Носителем идей народной войны является Кутузов. Толстой приписывает ему некое внеразумное, интуитивное понимание народной стихии. Сила Толстого — в его умении показать, насколько чуток был Кутузов к «мнению народному». Характерно отношение, с одной стороны, Кутузова, а с другой стороны — Берга к уничтожению отступающей русской армией запасов фуража, складов продовольствия. Стремление народа ничего не оставлять неприятелю вызывает возмущение Берга, сторонника ведения войны «по правилам» (т. 3, ч. 2, гл. IV). Кутузов же (глава XV этой же части третьего тома) распоряжается бросить в огонь приказ, запрещающий солдатам косить хлеба и рубить лес в помещичьих владениях: «Пускай косят хлеба и жгут дрова на здоровье... Без этого нельзя...»

Через весь третий том проходит эта антитеза, эта борьба мнений по поводу методов ведения войны: люди, не понимающие народного характера войны (Берг, Клаузевиц, Бенингсен, Барклай),— за ведение войны «по правилам»; патриоты, чье сердце обливается кровью при виде страданий отчизны (Кутузов, князь Андрей, Денисов),— за всенародную беспощадную войну с захватчиками. В четвертом томе Толстой подытоживает эту антитезу: в философском отступлении он обосновывает правоту народа, поднявшего «дубину народной войны» (ч. 3, гл. I).

Точно так же, когда Толстой описывает бегство французов из России, он противопоставляет людей, стремящихся любой ценой «опрокинуть», «окружить», «захватить» французов (Александр I, Милорадович, Чичагов), представителям народной войны, носителям гуманных чувств народа (Кутузов, солдаты). И опять-таки композиционным завершением этой антитезы служит философское отступление в четвертом томе романа (ч. 4, гл. VI), где Толстой делает вывод: когда война приобрела характер, чуждый народу, «представителю народной войны» нечего делать.

Таким образом, антитезы и заключающие их философские отступления являются важнейшими композиционными звеньями эпопеи.

Особенно поражает в романе Толстого его умение гармонически сочетать изображение личных судеб и судьбы народа, обыденной жизни и исторических событий. Эпопеи Толстого многопланова: от описания европейских событий он свободно переходит к описанию жизни одного полка или семьи, к мелким бытовым эпизодам, к детальному описанию внутренних переживаний одного героя. Однако смена этих планов не приводит к внутреннему дроблению сюжета: мастерство Толстого заключается именно в том, что он умело скрепляет все единой философской мыслью — мыслью о чистом народном мире, противоположном лживому эгоистическому миру «раздробленных» людей, воюющих друг с другом за свои корыстные интересы. Эта философская мысль и мастерство претворения ее в художественные образы должны стать понятными учащимся в результате анализа романа в классе.

Прежде чем перейти к анализу романа в форме беседы учителя с учащимися, напомним, что класс — это не «театр одного актера», где в роли актера выступает учитель, а в роли более или менее заинтересованных зрителей — ученики. Степень активности школьников — один из важнейших критериев качества урока.

---

¹ В школе № 15 г. Ялты, в школе № 490, в школе рабочей молодежи № 134 и в спецшколе № 3 (с преподаванием ряда предметов на немецком языке) Москвы.
² Материал по истории создания романа учитель найдет в книге Н.Н. Арденса «Творческий путь Л.Н. Толстого» (М., Изд-во АН СССР. 1962, стр. 131–155) и в статье Э.Е. Зайденшнур «История писания и печатания «Войны и мира» (Л. Н. Толстой. Полн.собр.соч. в 90 тт., юб.изд., т. 16).
³ Это объясняется тем, что наиболее противоречивые суждения встречаются в статьях и исследованиях, трактующих проблемы мира и войны, роли личности в истории, исторической достоверности романа, — а все эти проблемы ставятся и решаются Толстым в основном в двух последних томах.
⁴ В.В. Маяковский. Полн. собр. соч. в 13 тт., т. 13. М., Гослитиздат, 1959, стр. 65.
⁵ Л.Н. Толстой. Полн. собр. соч. в 90 тт., юб.изд., т. 61, М., Гослитиздат, 1952, стр. 70. (Далее все ссылки даются по этому изданию)
⁶ Там же, стр. 80.
⁷ В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 29, стр. 129.
⁸ В.Г. Белинский. Полн. собр. соч., т. 7. М. Л., Изд-во АН СССР, 1955, стр. 311.
⁹ В. Шкловский. Художественная проза. Размышления и разборы. М., «Советский писатель», 1961, стр. 423.
^9* В. Шкловский. Художественная проза. Размышления и разборы. М., «Советский писатель», 1961, стр. 460.
¹⁰ С. Бычков. Л. Н. Толстой. М., Гослитиздат, 1954, стр. 137.
¹¹ В. Ермилов. Толстой-художник и роман «Война и мир». М., Гослитиздат, 1961, стр. 3.
¹² «Л.Н. Толстой в русской критике». М., Гослитиздат, 1954, стр. 520.
¹³ «История русской литературы», т. IX, ч. 2. Литература 70–80-х годов. М.–Л., Изд-во АН СССР, 1956, стр. 496.
¹⁴ С.А. Толстая. Дневник. 1860–1891. М., 1928, стр. 37.
¹⁵ См. очень интересные замечания Я. Билинкиса о многозначности слова мир (Я. Билинкис. О творчестве Толстого. Л., «Советский писатель», 1959, стр. 225–226) и рассуждения В. Ермилова о содержании слова война в названии романа (В. Ермилов. Толстой-художник и роман «Война и мир». М., Гослитиздат, 1961, стр. 16–20).

---

Предисловие

Продолжение

Заключение

---